Связь: @sadgirlsshitpost, sadgirlstimes@gmail.com.
Мария Тезина
Под водой
В 2012 году я должна была поехать на летние Олимпийские игры в Лондон. Спортсменки, с которыми я встречалась на десятках соревнований в семь, восемь, девять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать лет, стали олимпийскими чемпионками. А я нет.
***
Надпись на белой пластиковой двери: «Перед тем как зайти в бассейн, посещение душа обязательно». Захожу в душевую, там пар и буйство тел. Пожилые женщины, взрослые, юные, подростки, дети, крошечные дети. С волосами на лобках и без, с обвисшими огромными грудями и без намеков на грудь. Для одиннадцатилетнего ребенка-спортсмена тела — это инструменты. Тело — объект, телесность — асексуальность. Эти женщины в душевой — неотъемлемая часть Дворца [водного спорта]. Они ненастоящие. Наверное, они просто из резины, которая не портится от воды. Душ — лейка сверху, кнопка снизу. Температура воды — как повезет. Играю в горячо-холодно.
Выхожу из душевой, сразу окатывает холодным воздухом. В запах хлорки хочется окунуться и остаться в нем навсегда, забрать его с собой.
По ГОСТу при хлорировании воды уровень свободного (остаточного) хлора должен быть не менее 0,3 мг/л (для комбинированного метода очистки — не менее 0,1 мг/л), связанного хлора — не более 0,2 мг/л, а водородный показатель (pH) должен быть в диапазоне 7,2-7,6.
Дворец [водного спорта] — совокупность восьми дорожек длиной пятьдесят метров. Четыре из них — путь в профессиональный спорт, к «Олимпу», к «играм». Стены — синяя мозаика с вкраплениями красного, желтого, оранжевого. Абстракция под названием «Море на закате». Пол устлан черным маасдамским сыром — резиновым покрытием в круглую дырку. Выходцы из лягушатника не должны разбить себе голову, летая по периметру бассейна. Скольжение не всегда хорошо. Одно дело «в» бассейне, в кроле, например, а другое — скольжение с полетом и фонтанами детской крови. Поэтому маасдамский сыр. На дне бассейна видятся I-образные (с засечками сверху и снизу) линии, все пространство выложено плиткой 12,5 x 25 см.
Первый прыжок в воду — самый неприятный момент тренировки. Всхожу по мокрой ступени на тумбу, наклоняюсь, выставив правую ногу вперед, пальцами рук касаюсь шершавой поверхности, отклоняюсь назад, прыгаю. В воду входят кончики пальцев, ладони, запястья, предплечья, плечи, голова, грудь, бедра, икры, ступни, пальцы ног — немного каленого железа в каждом дне. Переворачиваюсь на спину, пару секунд дрейфую. Любимый незаконный прием — подтягиваться левой рукой на дорожке, помогая себе плыть. За пять метров до конца бассейна вижу флажки, переворачиваюсь, касаюсь пальцами стенки, делаю кувырок.
Каждый день я здесь, плыву. Дельфин, спина, брасс, кроль, дельфин, спина, брасс, кроль.
Один день — один первый прыжок, и, слава Посейдону, он уже позади.
Надпись на белой пластиковой двери: «Перед тем как зайти в бассейн, посещение душа обязательно». Захожу в душевую, там пар и буйство тел. Пожилые женщины, взрослые, юные, подростки, дети, крошечные дети. С волосами на лобках и без, с обвисшими огромными грудями и без намеков на грудь. Для одиннадцатилетнего ребенка-спортсмена тела — это инструменты. Тело — объект, телесность — асексуальность. Эти женщины в душевой — неотъемлемая часть Дворца [водного спорта]. Они ненастоящие. Наверное, они просто из резины, которая не портится от воды. Душ — лейка сверху, кнопка снизу. Температура воды — как повезет. Играю в горячо-холодно.
Выхожу из душевой, сразу окатывает холодным воздухом. В запах хлорки хочется окунуться и остаться в нем навсегда, забрать его с собой.
По ГОСТу при хлорировании воды уровень свободного (остаточного) хлора должен быть не менее 0,3 мг/л (для комбинированного метода очистки — не менее 0,1 мг/л), связанного хлора — не более 0,2 мг/л, а водородный показатель (pH) должен быть в диапазоне 7,2-7,6.
Дворец [водного спорта] — совокупность восьми дорожек длиной пятьдесят метров. Четыре из них — путь в профессиональный спорт, к «Олимпу», к «играм». Стены — синяя мозаика с вкраплениями красного, желтого, оранжевого. Абстракция под названием «Море на закате». Пол устлан черным маасдамским сыром — резиновым покрытием в круглую дырку. Выходцы из лягушатника не должны разбить себе голову, летая по периметру бассейна. Скольжение не всегда хорошо. Одно дело «в» бассейне, в кроле, например, а другое — скольжение с полетом и фонтанами детской крови. Поэтому маасдамский сыр. На дне бассейна видятся I-образные (с засечками сверху и снизу) линии, все пространство выложено плиткой 12,5 x 25 см.
Первый прыжок в воду — самый неприятный момент тренировки. Всхожу по мокрой ступени на тумбу, наклоняюсь, выставив правую ногу вперед, пальцами рук касаюсь шершавой поверхности, отклоняюсь назад, прыгаю. В воду входят кончики пальцев, ладони, запястья, предплечья, плечи, голова, грудь, бедра, икры, ступни, пальцы ног — немного каленого железа в каждом дне. Переворачиваюсь на спину, пару секунд дрейфую. Любимый незаконный прием — подтягиваться левой рукой на дорожке, помогая себе плыть. За пять метров до конца бассейна вижу флажки, переворачиваюсь, касаюсь пальцами стенки, делаю кувырок.
Каждый день я здесь, плыву. Дельфин, спина, брасс, кроль, дельфин, спина, брасс, кроль.
Один день — один первый прыжок, и, слава Посейдону, он уже позади.
***
Плотность воды — фактор, определяющий условия передвижения водных организмов и давление на разных глубинах. Плотность воды в 800 раз больше плотности воздушной среды. И я преодолевала ее шесть раз в неделю по два часа в день.
Пресная вода обладает максимальной плотностью при +4 °С. Температура олимпийского бассейна — +28 °С.
В толще воды давление возрастает на 1 атм на каждые 10 метров глубины. Максимальная глубина бассейна во Дворце [водного спорта] — шесть метров. Чем чаще ныряешь, чем дольше остаешься на глубине, тем меньше давит на уши и голову. Маленькие фокусы маленьких пловцов.
Плотность воды — фактор, определяющий условия передвижения водных организмов и давление на разных глубинах. Плотность воды в 800 раз больше плотности воздушной среды. И я преодолевала ее шесть раз в неделю по два часа в день.
Пресная вода обладает максимальной плотностью при +4 °С. Температура олимпийского бассейна — +28 °С.
В толще воды давление возрастает на 1 атм на каждые 10 метров глубины. Максимальная глубина бассейна во Дворце [водного спорта] — шесть метров. Чем чаще ныряешь, чем дольше остаешься на глубине, тем меньше давит на уши и голову. Маленькие фокусы маленьких пловцов.
***
Мы были крючками для ключиков, оброненных женщинами с поролоновыми палками для аэробики. Нырнуть, схватить ключик, лечь на дне, медленно вынырнуть.
Средняя жизненная емкость легких взрослого человека — около 3500 см³. У спортсменов она больше обычно на 1000—1500 см³, а у пловцов может достигать 6200 см³.
Тренировка, упражнения, меньше минуты на разговор в конце бассейна около бортика, пока тренер не погонит командную колесницу дальше. Вода не место для разговоров — это место для случайных касаний. Хотя бы парой линий на подушечках пальцев дотронуться до ноги определенного впереди плывущего. Нас разгоняют, заставляют не прекращать движение от бортика до бортика, от бортика до бортика — от бортика до бортика — от бортика — на руках, на ногах, комплекс, утяжелитель, специализация, на скорость, на дистанцию.
Мы были крючками для ключиков, оброненных женщинами с поролоновыми палками для аэробики. Нырнуть, схватить ключик, лечь на дне, медленно вынырнуть.
Средняя жизненная емкость легких взрослого человека — около 3500 см³. У спортсменов она больше обычно на 1000—1500 см³, а у пловцов может достигать 6200 см³.
Тренировка, упражнения, меньше минуты на разговор в конце бассейна около бортика, пока тренер не погонит командную колесницу дальше. Вода не место для разговоров — это место для случайных касаний. Хотя бы парой линий на подушечках пальцев дотронуться до ноги определенного впереди плывущего. Нас разгоняют, заставляют не прекращать движение от бортика до бортика, от бортика до бортика — от бортика до бортика — от бортика — на руках, на ногах, комплекс, утяжелитель, специализация, на скорость, на дистанцию.
***
Только в воде я чувствую свое тело, тот факт, что оно у меня есть. Чувствую свои сильные ноги. Руки, спину, пресс, плечи. В воде мое тело делает ровно то, что я хочу. Я чувствую силу, гибкость, чувствую мышцы, сухожилия, связки. На суше оно мне не нравится и никогда не нравилось. А в воде нравится всегда, потому что в воде нет «красоты», в воде есть только сила.
Считается, что красоту в бассейне отрицает одна только необходимость носить шапочку. Высшая степень принятия своей внешности: я спокойно могу смотреть на себя в шапочке. Любимой, где на боку написано Arena. Это та же, в которой я ездила на все соревнования, ходила на все тренировки. Слава богам за то, что резина разлагается дольше 100 лет, это значит, что у меня в ней будет еще много заплывов.
В детстве был черный купальник Arena с неоново-зелеными полосками по бокам вдоль тела. Из него я выросла, но в 27 купила почти один в один. Есть купальники, которые «Арена» производит из года в год, немного меняя положение неоново-зеленых линий на купальнике. На моем новом они расположены иначе, чем на «том самом» прошлом, но заметить это могу только я.
Только в воде я чувствую свое тело, тот факт, что оно у меня есть. Чувствую свои сильные ноги. Руки, спину, пресс, плечи. В воде мое тело делает ровно то, что я хочу. Я чувствую силу, гибкость, чувствую мышцы, сухожилия, связки. На суше оно мне не нравится и никогда не нравилось. А в воде нравится всегда, потому что в воде нет «красоты», в воде есть только сила.
Считается, что красоту в бассейне отрицает одна только необходимость носить шапочку. Высшая степень принятия своей внешности: я спокойно могу смотреть на себя в шапочке. Любимой, где на боку написано Arena. Это та же, в которой я ездила на все соревнования, ходила на все тренировки. Слава богам за то, что резина разлагается дольше 100 лет, это значит, что у меня в ней будет еще много заплывов.
В детстве был черный купальник Arena с неоново-зелеными полосками по бокам вдоль тела. Из него я выросла, но в 27 купила почти один в один. Есть купальники, которые «Арена» производит из года в год, немного меняя положение неоново-зеленых линий на купальнике. На моем новом они расположены иначе, чем на «том самом» прошлом, но заметить это могу только я.
***
В открытом словацком бассейне температура воды ниже олимпийских двадцати восьми градусов. Раньше других заканчиваю заплыв на длинную дистанцию, выныриваю, подтягиваюсь, сажусь на бортик. Есть немного времени, пока другие доплывут. Подтягиваю колени к груди, снимаю шапочку. Конец тренировки — не фильм, в котором мокрые волосы небрежно, но очаровательно ложатся на плечи. Вместо этого следы от очков под глазами и синяки, контрастирующие с красноватой от хлорки кожей. Я смотрю на плечо, на нем капли, под каплями маленький шрам. Во время прошлого приезда в лагерь на сборы год назад, по требованию мальчика, которого мы называли USA, я открыла окно настежь, оно прошлось по плечу. Не помню, стало ли в комнате свежее от воздуха после дождя. Это мой любимый шрам, самый красивый.
Отдых нужно было заслужить каплями пота. Воскресенье — день без тренировок. Отдыхом считалась все та же пробежка десять километров, но ее разбавляли купанием. Наконец не плаванием, а возможностью поплескаться в бассейне, который почему-то находился в лесу. Может, мне приснилось? Может, это сон в лихорадке по дороге на сборы?
Нам с подругами захотелось мороженого. Оно в лагере, а до него бежать через лес. Лес, как река — одна полоса для машин делит его на правый и левый берега. Никогда, ни-ко-гда тренер не разрешал нам бегать одним, а тут. Нас трое, мы бежим и машем полотенцами проезжающим машинам — это раз, разворачиваемся и убегаем от начавшей тормозить — это два, мы в лесу — это три, кислотные купальники на детских телах не скрыть среди деревьев. Нас спасают водители, застревающие в пробке и сигналящие выходящим из той самой машины мужчинам. Машина уезжает. Никогда бы не подумала, что можно ощутить себя запертой в открытом пространстве.
Лес не бассейн — ни у кого из нас в нем нет преимуществ.
В открытом словацком бассейне температура воды ниже олимпийских двадцати восьми градусов. Раньше других заканчиваю заплыв на длинную дистанцию, выныриваю, подтягиваюсь, сажусь на бортик. Есть немного времени, пока другие доплывут. Подтягиваю колени к груди, снимаю шапочку. Конец тренировки — не фильм, в котором мокрые волосы небрежно, но очаровательно ложатся на плечи. Вместо этого следы от очков под глазами и синяки, контрастирующие с красноватой от хлорки кожей. Я смотрю на плечо, на нем капли, под каплями маленький шрам. Во время прошлого приезда в лагерь на сборы год назад, по требованию мальчика, которого мы называли USA, я открыла окно настежь, оно прошлось по плечу. Не помню, стало ли в комнате свежее от воздуха после дождя. Это мой любимый шрам, самый красивый.
Отдых нужно было заслужить каплями пота. Воскресенье — день без тренировок. Отдыхом считалась все та же пробежка десять километров, но ее разбавляли купанием. Наконец не плаванием, а возможностью поплескаться в бассейне, который почему-то находился в лесу. Может, мне приснилось? Может, это сон в лихорадке по дороге на сборы?
Нам с подругами захотелось мороженого. Оно в лагере, а до него бежать через лес. Лес, как река — одна полоса для машин делит его на правый и левый берега. Никогда, ни-ко-гда тренер не разрешал нам бегать одним, а тут. Нас трое, мы бежим и машем полотенцами проезжающим машинам — это раз, разворачиваемся и убегаем от начавшей тормозить — это два, мы в лесу — это три, кислотные купальники на детских телах не скрыть среди деревьев. Нас спасают водители, застревающие в пробке и сигналящие выходящим из той самой машины мужчинам. Машина уезжает. Никогда бы не подумала, что можно ощутить себя запертой в открытом пространстве.
Лес не бассейн — ни у кого из нас в нем нет преимуществ.
***
Плыву на спине в пяти метрах от дна и в метре от поверхности. Вижу, как мой выдох становится гейзером, углекислый газ рвется к поверхности, в отличие от меня. Поверхность никогда не гладкая. Плыву на спине под водой и вижу линии, которые должны составлять потолок, переворачиваюсь, выныриваю, в почти-глади отражается голубая плитка, составляющая дно.
Для того, чтобы вылезти из бассейна, нужно выпрыгнуть из воды, подтянуться и опереться голенью о бортик. Бортик — белая пластиковая решетка. На правой голени всегда синяк. Вход в воду — холодно, выход из воды — больно. К синяку на ноге привыкаешь за несколько дней, он так и остается с тобой, но ты не видишь его и не чувствуешь. А холод режет каждый раз, каждый.
Плавание не приносит мне удовольствие. Плавание вызывает раздражение, желание морщиться от неприязни и каждые минуту-две-три смотреть на часы в ожидании конца тренировки. Нужно только перетерпеть, каждый день, каждый день.
Плыву на спине в пяти метрах от дна и в метре от поверхности. Вижу, как мой выдох становится гейзером, углекислый газ рвется к поверхности, в отличие от меня. Поверхность никогда не гладкая. Плыву на спине под водой и вижу линии, которые должны составлять потолок, переворачиваюсь, выныриваю, в почти-глади отражается голубая плитка, составляющая дно.
Для того, чтобы вылезти из бассейна, нужно выпрыгнуть из воды, подтянуться и опереться голенью о бортик. Бортик — белая пластиковая решетка. На правой голени всегда синяк. Вход в воду — холодно, выход из воды — больно. К синяку на ноге привыкаешь за несколько дней, он так и остается с тобой, но ты не видишь его и не чувствуешь. А холод режет каждый раз, каждый.
Плавание не приносит мне удовольствие. Плавание вызывает раздражение, желание морщиться от неприязни и каждые минуту-две-три смотреть на часы в ожидании конца тренировки. Нужно только перетерпеть, каждый день, каждый день.
***
Другим бассейном может быть и «тот самый». Из Дворца [водного спорта] я ушла в четырнадцать лет. Взрослой я вернулась [на двадцать шесть минут]. В почти том же купальнике.
На входе-выходе во Дворец металлические рамки — их раньше не было. Слева буфет, там сок в кубиках для меня и кофе для мамы (а как иначе сидеть 2 часа ждать, пока у меня закончится тренировка. Одна чашка утром — черный кофе, одна вечером — с молоком). Я прошла через рамки, а справа не буфет, а магазин с товарами для плавания. Всегда и везде пахло хлоркой, даже когда еще не успела зайти в само здание — пахло. Пахнет и сейчас.
В двадцать семь я подхожу к стойке, где меняют картонные абонементы на браслеты с ключиками. Красные для девочек, синие для мальчиков. Первый вопрос от администратора, с которой мы встречались 6 дней в неделю сколько-то лет подряд: «У вас есть абонемент или вы первый раз?» И что ответить? «Добрый день, одиннадцать лет назад я была здесь каждый день, но потом, вы представляете, у меня поломалось сердце, и я перестала приходить. А еще вы с победами меня поздравляли, а еще открывали трибуны, чтобы мы могли прогулять тренировку, а еще, еще». Я ответила: «Да, впервые».
Я получаю красный браслет, поворачиваю направо, иду в сторону лестницы к раздевалке. Четырнадцать ступенек из камня под мрамор, пролет и еще четырнадцать. Не очень справедливо, что на «мужской стороне» (от стойки администратора налево) помимо раздевалки — тренерская, спортивный зал для сухих тренировок по субботам (но это все не так интересно), так там еще и вход на трибуны! Неинтересная правая сторона и женская раздевалка. Мне не девять и не четырнадцать, я не хочу быстрей-быстрей в бассейн, мне некого высматривать среди выходящих из мужской раздевалки. Нет нетерпения, есть страх. (Почти) все осталось как есть. Все точно так же, но я не я.
Захожу в душевую, там те же резиновые женщины, бесконечно нажимающие на кнопку подачи воды. Вода не останавливается, и они не уходят. Тот же пар, то же буйство тех же тел. Купальник нужно надевать после душа. Я помылась, сняла полотенце с перекладины, вытерла свое (теперь уже) неспортивное тело. Маленькая спортсменка задела меня очками, пробегая мимо. Она открыла дверь, я увидела несколько метров своей дорожки. Рядом стоял человек, заметила его круглую спину и руки, которые он держал за спиной сцепленными в замок. Я стояла в проходе между душами до тех пор, пока какая-то из ранее резиновых женщин не попросила пропустить. Я не знаю, был ли это мой тренер, но не смогла заставить себя выйти и проверить. Это было еще сложнее, чем прыгнуть с семиметровой вышки. Чем дольше стоишь на краю и смотришь вниз на тех, кто оттягивает для тебя дорожки, тем меньше вероятность, что ты прыгнешь.
Выхожу из душевой в дверь противоположную той, что ведет в бассейн. Иду к своему шкафчику. Достаю вещи, достаю и надеваю сначала наушники, только потом надеваю джинсы, топ, футболку, свитер. Я не готова слышать звуки Дворца [водного спорта]. Опустив глаза, прохожу мимо женщины, которая, как и те, что в душевой — просто кукла. Сидит на стульчике при входе вечность. Двадцать восемь ступенек вниз. Я отдаю ключ администратору, чтобы она вернула мне не картонный абонемент, а права. Я не хочу смотреть администратору в лицо. Я вспомнила, что ее зовут Виталина Сергеевна.
Она как будто просыпается, вглядывается, всматривается в мое лицо в очках, в мокрые волосы и произносит: «Маша! Как давно я вас не видела! Что же вы перестали плавать?»
Другим бассейном может быть и «тот самый». Из Дворца [водного спорта] я ушла в четырнадцать лет. Взрослой я вернулась [на двадцать шесть минут]. В почти том же купальнике.
На входе-выходе во Дворец металлические рамки — их раньше не было. Слева буфет, там сок в кубиках для меня и кофе для мамы (а как иначе сидеть 2 часа ждать, пока у меня закончится тренировка. Одна чашка утром — черный кофе, одна вечером — с молоком). Я прошла через рамки, а справа не буфет, а магазин с товарами для плавания. Всегда и везде пахло хлоркой, даже когда еще не успела зайти в само здание — пахло. Пахнет и сейчас.
В двадцать семь я подхожу к стойке, где меняют картонные абонементы на браслеты с ключиками. Красные для девочек, синие для мальчиков. Первый вопрос от администратора, с которой мы встречались 6 дней в неделю сколько-то лет подряд: «У вас есть абонемент или вы первый раз?» И что ответить? «Добрый день, одиннадцать лет назад я была здесь каждый день, но потом, вы представляете, у меня поломалось сердце, и я перестала приходить. А еще вы с победами меня поздравляли, а еще открывали трибуны, чтобы мы могли прогулять тренировку, а еще, еще». Я ответила: «Да, впервые».
Я получаю красный браслет, поворачиваю направо, иду в сторону лестницы к раздевалке. Четырнадцать ступенек из камня под мрамор, пролет и еще четырнадцать. Не очень справедливо, что на «мужской стороне» (от стойки администратора налево) помимо раздевалки — тренерская, спортивный зал для сухих тренировок по субботам (но это все не так интересно), так там еще и вход на трибуны! Неинтересная правая сторона и женская раздевалка. Мне не девять и не четырнадцать, я не хочу быстрей-быстрей в бассейн, мне некого высматривать среди выходящих из мужской раздевалки. Нет нетерпения, есть страх. (Почти) все осталось как есть. Все точно так же, но я не я.
Захожу в душевую, там те же резиновые женщины, бесконечно нажимающие на кнопку подачи воды. Вода не останавливается, и они не уходят. Тот же пар, то же буйство тех же тел. Купальник нужно надевать после душа. Я помылась, сняла полотенце с перекладины, вытерла свое (теперь уже) неспортивное тело. Маленькая спортсменка задела меня очками, пробегая мимо. Она открыла дверь, я увидела несколько метров своей дорожки. Рядом стоял человек, заметила его круглую спину и руки, которые он держал за спиной сцепленными в замок. Я стояла в проходе между душами до тех пор, пока какая-то из ранее резиновых женщин не попросила пропустить. Я не знаю, был ли это мой тренер, но не смогла заставить себя выйти и проверить. Это было еще сложнее, чем прыгнуть с семиметровой вышки. Чем дольше стоишь на краю и смотришь вниз на тех, кто оттягивает для тебя дорожки, тем меньше вероятность, что ты прыгнешь.
Выхожу из душевой в дверь противоположную той, что ведет в бассейн. Иду к своему шкафчику. Достаю вещи, достаю и надеваю сначала наушники, только потом надеваю джинсы, топ, футболку, свитер. Я не готова слышать звуки Дворца [водного спорта]. Опустив глаза, прохожу мимо женщины, которая, как и те, что в душевой — просто кукла. Сидит на стульчике при входе вечность. Двадцать восемь ступенек вниз. Я отдаю ключ администратору, чтобы она вернула мне не картонный абонемент, а права. Я не хочу смотреть администратору в лицо. Я вспомнила, что ее зовут Виталина Сергеевна.
Она как будто просыпается, вглядывается, всматривается в мое лицо в очках, в мокрые волосы и произносит: «Маша! Как давно я вас не видела! Что же вы перестали плавать?»
***
Наподобие щелчка, что-то сбивается с ритма, мне не хватает воздуха, голова набухает от крови, все темнеет и увеличивается, давит, я не знаю, как это прекратить. Останавливаюсь, переворачиваюсь на спину, лежу в прозрачной хлорированной воде, она держит меня, а я себя нет. Надо мной свод Дворца [водного спорта], стена в брызгах мозаики. Мне не становится лучше, сердце бьется так, будто я добегаю последний из сотен километров. На меня наплывает кто-то из команды, я опускаюсь под воду, под дорожку, пробиваюсь сквозь тонны воды и воздуха к бортику, забираюсь и ложусь. Через пару минут все проходит, со мной остается только слабость. Я озираюсь, вокруг все в непрерывном движении, как и в любой момент каждого из дней. Я возвращаюсь в воду.
Я не пошла с мамой в тот день, когда она рассказала тренеру, что врачи запретили мне заниматься профессиональным спортом из-за пролапса митрального клапана третьей степени с осложнениями.
***
Золото на Олимпийских играх в Лондоне в 2012 году завоевала Ребекка Сони. 200 метров брассом за 2 минуты 19,59 секунд и 93 гребка.
Наподобие щелчка, что-то сбивается с ритма, мне не хватает воздуха, голова набухает от крови, все темнеет и увеличивается, давит, я не знаю, как это прекратить. Останавливаюсь, переворачиваюсь на спину, лежу в прозрачной хлорированной воде, она держит меня, а я себя нет. Надо мной свод Дворца [водного спорта], стена в брызгах мозаики. Мне не становится лучше, сердце бьется так, будто я добегаю последний из сотен километров. На меня наплывает кто-то из команды, я опускаюсь под воду, под дорожку, пробиваюсь сквозь тонны воды и воздуха к бортику, забираюсь и ложусь. Через пару минут все проходит, со мной остается только слабость. Я озираюсь, вокруг все в непрерывном движении, как и в любой момент каждого из дней. Я возвращаюсь в воду.
Я не пошла с мамой в тот день, когда она рассказала тренеру, что врачи запретили мне заниматься профессиональным спортом из-за пролапса митрального клапана третьей степени с осложнениями.
***
Золото на Олимпийских играх в Лондоне в 2012 году завоевала Ребекка Сони. 200 метров брассом за 2 минуты 19,59 секунд и 93 гребка.
- авторкаМария Тезина
писательница, плавец, выпускница школы текстов «Мне есть что сказать» и писательской мастерской shell(f)о текстеОтрывок из готовящегося к публикации романа Марии Тезиной — о воде, памяти, уходе и возвращении в профессиональное плавание.
