я не приходила на рабочие встречи. я отменяла дэйли¹. я пропускала ретро². я забивала на демо³. мой начальник сказал: ты же понимаешь, что ставишь меня в позицию, в которой я вынужден искать нового продакт лида⁴? я сказала: да. спасибо за возможность. мне жаль, что не получается. я бы хотела приносить ценность, но у меня просто нет сил. он сказал: такой период. никто в этом не виноват. иногда не получается, и это окей.

меня бы не уволили, если бы не один случай.

я ехала на байке в качестве пассажирки. ну, дура. ехала, обнимая лучшего друга за торс. вокруг колосились рисовые поля. ехали мы, ехали, на завтрак с друзьями. дорога была пустая, и Ник увеличил скорость до 120. на пустынной дороге всегда хочется поддать. это само собой происходит. небо на бали очень низкое, можно смотреть в него и думать: вот, за поворотом облако. оно так близко, можно ли пройти его насквозь? но за поворотом оказался грузовик. и нельзя было его объехать. получилось только немного притормозить.

на бали такие дороги — узкие и всегда стройка. один грузовик может перегородить дорогу полностью.

столкновение двух объектов, сделанных из металла, стекла и пластика, ощущается разрушительно — как выход в открытый космос без скафандра. есть объекты сильнее и больше меня, и они способны разбить мое тело на составляющие. есть еще такой конструктор для детей «тело человека», можно купить на вайлдберриз. в него входят: легкие, сердце, печень, желудок, тонкий кишечник, толстый кишечник, почки. и я могу распасться и на эти части, но сначала на более крупные куски: руки, ноги, голова, тулово. «тулово» — слово-обезличиватель, я никогда не слышала, чтобы кто-то использовал его в применении к человеку.

можно приложить к объекту из мяса объект из металла-стекла-пластика, и посмотреть, что будет.

за 10 секунд до столкновения я уже мысленно видела, как мы врезаемся. я уже видела: мы умрем. я еще и без шлема. а мама говорила:
шапку надень.

и вот в момент, когда мы врезались и я ничего не могла поделать, меня откинуло назад и подхватило. я не знаю, что меня подхватило, но я осталась целой.
я не знаю, как это описать. я лежала на асфальте и пыталась понять, есть ли разрыв между частями тела, есть ли боль от разрыва частей.

боль была, но я была целой.

есть такая теория: мы не умираем.

если наше тело умирает во вселенной А, то сознание переносится в параллельную вселенную Б, где все в порядке. может быть, тогда я умерла, и мой мир схлопнулся, стал частью другого. меня перенесло сюда и я продолжила жить во вселенной Б.
смерти нет.

смерть — иллюзия, которая возникает из-за того, что люди отождествляют себя со своим телом. я оказалась в новом теле, которое не было разрушено. у меня были сломаны только пальцы на ноге. две маленькие косточки — ничего страшного. вот так.

по лицу струилась кровь. белая туника в крови. это очень красиво. красная струящаяся кровь на белой струящейся ткани. ткань и кровь обволакивали меня, смешивались в молочно-кровяную жижу.

я достала телефон. он был целее меня. я достала телефон и сделала фото.

вот такое фото, глаза в кучу. я увидела: это только маленькая струйка крови, ничего страшного. когда я была маленькая и болела, мама разбила мне нос из-за того, что я отказывалась пить лекарство. мы были в санатории в крыму. тогда я очень испугалась — впервые видела свою кровь, мне было пять лет. тогда было страшно, а сейчас нет.

я встала и увидела, что Ник кричит, и катается по асфальту, все части тела на месте, но изогнуты. лицо перекошено и смешано с кровью, но не так как у меня, а прямо кровью залито все. прямо куски плоти висят. у него был шлем. шлем вогнулся от удара, визор разбился, стекло порезало лицо. я подошла к нему, села на корточки, сказала: все ок, ты жив. тебе больно, значит, ты жив. сейчас поедем в больницу. постарайся не двигаться.
я сказала подбежавшим балийцам: we need to go to the hospital. do you have a car? can you give us a ride? we need to go to the hospital. help us, please. пожалуйста.

и мы поехали. Ник лежал у меня на коленях. я держала его аккуратно за плечи и боялась двигаться. а он двигаться не боялся. он очень хотел двигаться. он хотел потрогать руками лицо. я держала его руки, чтобы он этого не сделал. я сказала: кыш, перестань. сделаешь хуже. капли крови с его лица падали мне на колени. не кап-кап-кап. а — шмяк. шляк. хлысь. дрям. я боялась, что одна из этих каплей окажется кусочком мяса. я опустила глаза и увидела, как его губа болтается на тонкой ниточке. стой. не шевелись.

я взяла одной рукой свой идеальный телефон и нашла статью в википедии, пока другой рукой держала Ника.

«теория о существовании параллельных вселенных возникла благодаря многомировой интерпретации квантовой механики. это одна из интерпретаций квантовой механики, предложенная физиком Хью Эвереттом III в 1957 году. суть её в том, что каждый возможный исход любого квантового события происходит, но в разных «мирах» или «ветвях» реальности. вместо того чтобы рассматривать квантовые состояния как неопределённые до момента наблюдения, интерпретация Эверетта утверждает, что все состояния существуют одновременно, образуя бесконечное множество параллельных миров.

когда происходит квантовое событие, вселенная «разветвляется», и каждая новая ветвь соответствует одному из возможных исходов. например, если в квантовом эксперименте частица может быть обнаружена в двух разных местах, то в одной ветви вселенной она будет обнаружена в первом месте, а в другой — во втором».

Ник быстро пошел на поправку. ему сделали операцию: устранили внутримозговое кровоизлияние. зашили лицо. на губе осталась пара шрамов. Ник продолжил жить без потери когнитивных функций.

а я вернулась обратно.

зимовать на бали кажется хорошей идеей только в теории. в реальности приходится тратить много времени на адаптацию и бытовые дела. при перемещении туда и обратно приходится обновлять базовое знание о мире: часовые пояса, валюты, номера телефонов, язык и принятая социальная дистанция. в домодедово на паспортном контроле я по привычке сказала: hello, how are you today?
пограничница ответила: хеллоу закончилось.

я вернулась домой, в съемную квартиру. предыдущие жильцы оставили коробки из-под готовой еды. заглянула в одну. пустая. окна, покрытые зимней пылью с внешней стороны, пропускали тусклый свет. квартира казалась серой. черно-белое кино. черным бело. во вселенной Б все было черно-белое. я только сейчас заметила. вот чем вселенные, А и Б отличаются. и из-за этой серости я слегла с депрессивным эпизодом.

мне ничего не хотелось и ничего не было нужно — ни бамбл-кофе, ни такси бизнес-класса, ни подписки «сбер прайм» и «яндекс плюс». в смартфоне есть такой режим: можно все сделать черно-белым. его используют родители, чтобы дети отвыкали от гаджетов. ты смотришь на экран и знаешь, что иконки приложений должны быть цветными, а они серые. и на них не хочется нажимать.

может, дело даже не в аварии, может, это началось раньше. вещи и действия перестали иметь значение. все ускользало. нет смысла работать, если мобильные приложения удаляют из app store без возможности восстановления. нет смысла чистить зубы, если я не покидаю постели. нет смысла, нет смысла!

я как котенок-мем из советского мультика, который разбрасывает кубики: «ну и ладно! ну и пожалуйста!». или еще есть мем — котенок «я обязательно выживу».

я читала, что юмор висельников — это такой способ справиться со стрессом. защитная реакция. мне Ник часто говорил: вот, мол, ты в жизни супер-смешная, а тексты у тебя грустные и серьезные. мы читали с ним доди беллами и хохотали, и он сказал: ты бы могла так писать. но обычно я не могу смешно писать. для меня смех — это дистанция, обман. а в письме я хочу быть настоящей. показать свою самую самость. суть, свою суть. разве можно показать свою самую страшную суть, если прикрываться юмором как веером? я не знаю. но вот сейчас я пишу о наиболее травмирующем, что со мной случалось, об опыте смерти, но уже по-другому — не могу на серьезных щщах, не могу, не могу.

у шекспира в «ромео и джульетте» есть пример юмора висельников:

Ромео. Друг, ободрись! Не глубока ведь рана.

Меркуцио. Да, конечно: помельче колодца и поуже церковных дверей, но с меня и ее будет… Понаведайся ко мне завтра, каким я буду лежать степенным господином.

и я тут со своими мемами-котятами. мяу-мяу!

одна известная писательница на курсах письма за 36 тыс руб сказала, что важно писать об опыте, о котором ничего еще не сказано. она прибавила, что хотела бы написать об опыте смерти, если это возможно.

мы ничего не знаем о смерти. о смерти не напишешь автофикшн, потому что смерть лишает тебя возможности о чем-либо написать.

а та пограничница правильно сказала: «хеллоу закончилось».
действительно, счастливая беззаботная жизнь, в которой я не знаю смерти и не боюсь умирания, закончилась. до конца не чувствую разницы: все перемешано и смерть становится частью повседневности. как стертая метафора в корпусе языка. сначала заметно, страшно, но потом устаешь бояться, принимаешь. все становится серым.

и ты находишь смерти место рядом с собой.